Неточные совпадения
Вернувшись домой после
трех бессонных ночей, Вронский, не
раздеваясь, лег ничком
на диван, сложив руки и положив
на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича
на полу пред кроватью.
Университетский вопрос был очень важным событием в эту зиму в Москве.
Три старые профессора в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора
разделились на две партии.
Разделяйся же
на три кучи и становись
на три дороги перед
тремя воротами.
Этот крик
разделяется, так сказать,
на две ноты или
на два колена: первое состоит из хриплых, коротких звуков, повторяющихся раза
три, а второе — из несколько продолженного звука, похожего
на слог ису.
Удалое товарищество
разделилось на разные кружки. В самой средине поляны варили кашу и жарили
на прутьях говядину. Над трескучим огнем висели котлы; дым отделялся сизым облаком от зеленого мрака, окружавшего поляну как бы плотною стеной. Кашевары покашливали,
терли себе глаза и отворачивались от дыму.
Во Мцхетах мы
разделились. Архальский со своими солдатами ушел
на Тифлис и дальше в Карс, а мы направились в Кутаис, чтобы идти
на Озургеты, в Рионский отряд. О происшествии
на станции никто из солдат не знал, а что подумал комендант и прислуга об убежавших через окно, это уж их дело. И дело было сделано без особого шума в какие-нибудь
три минуты.
Подводчик Степка,
на которого только теперь обратил внимание Егорушка, восемнадцатилетний мальчик хохол, в длинной рубахе, без пояса и в широких шароварах навыпуск, болтавшихся при ходьбе, как флаги, быстро
разделся, сбежал вниз по крутому бережку и бултыхнулся в воду. Он раза
три нырнул, потом поплыл
на спине и закрыл от удовольствия глаза. Лицо его улыбалось и морщилось, как будто ему было щекотно, больно и смешно.
Кирик громко захохотал. Публика
разделилась на две группы: одни слушали рассказ телеграфиста об убийстве мальчика, другие — скучное сообщение Травкина о человеке, совершившем двадцать
три кражи. Илья наблюдал за хозяйкой, чувствуя, что в нём тихо разгорается какой-то огонёк, — он ещё ничего не освещает, но уже настойчиво жжёт сердце. С той минуты, когда Лунёв понял, что Автономовы опасаются, как бы он не сконфузил их пред гостями, его мысли становились стройнее.
— Ястреба
разделяются, по их величине,
на три рода.
Впоследствии прислуга показывала, что приходил он в гостиницу поздно и как будто под хмельком, но всегда аккуратно давал швейцару, отворявшему двери, гривенник
на чай. Спал не более трех-четырех часов, иногда совсем не
раздеваясь. Вставал рано и долго, часами ходил взад и вперед по комнате. В полдень уходил.
Вид и запах водки, особенно теперь, когда он перезяб и уморился, сильно смутили Никиту. Он нахмурился и, отряхнув шапку и кафтан от снега, стал против образов и, как бы не видя никого,
три раза перекрестился и поклонился образам, потом, обернувшись к хозяину-старику, поклонился сперва ему, потом всем бывшим за столом, потом бабам, стоявшим около печки, и, проговоря: «С праздником», стал
раздеваться, не глядя
на стол.
Она скоро
разделилась на две, а потом
на три отдельных следа.
Обыкновенно она ложилась часу в первом и не ждала мужа. Он возвращался в два, в
три. И сегодня Захар будет его ждать, пожалуй, до рассвета. Если Север Львович проигрался, он
разденется у себя в кабинете,
на цыпочках войдет в спальню и ляжет
на свою постель так тихо, что она почти никогда не проснется. Но чуть только ему повезло — он входит шумно, непременно разбудит ее, начнет хвалиться выигрышем, возбужденно забрасывать ее вопросами, выговаривать ей, что она сонная…
— Наплевать! — вслух сказала она и пошла в свою комнату, стащила с себя платье, порвала
на лифе
три пуговицы,
разделась вплоть до рубашки и начала хохотать со злости.
Маскарад в течение
трех дней, начиная с десяти часов утра и до позднего вечера, проходил по улицам: Большой Немецкой, по обеим Басманным, по Мясницкой и Покровской. Маскарадное шествие открывалось предвестниками торжества с большою свитою и затем
разделялось на отделы: перед каждым отделом несли особый знак.
Занимая уезды Новгородский и Старорусский, они
разделялись на четырнадцать округов; в каждый округ входили поселения одного полка, который делился
на три батальона, а эти последние дробились
на роты, капральства и взводы.
— За что вот я эти деньги получила? За это за самое. А платье вот это, а шляпка, а серьги — все за это за самое. Раздень меня до самого голого тела, так ничего моего не найдешь. Да и тело-то не мое —
на три года вперед продано, а то, может, и
на всю жизнь — жизнь-то наша короткая. А в животе у меня что? Портвейн, да пиво, да шоколад, гость вчера угощал, — выходит, что и живот не мой. Нет у меня ни стыда, ни совести: прикажете голой
раздеться —
разденусь; прикажете
на крест наплевать — наплюю.
А сам, дабы прохладить свои чувства, велел одному хлопцу взять простыню и пошел
на пруд купаться. И нарочито стал
раздеваться прямо перед домком Алены Яковлевны, где тогда
на балкончике сидели архиерей и
три дамы и уже кофей пили. И архиерей как увидал моего рослого отца, так и сказал...